Миллиардер Григоришин копит картины

Почему миллиардер Григоришин ничего не продает из своей коллекции картин

09:50 20.11  | Ирина Телицына

Прочесть на основном сайте

Консультант Григоришина - Ольга Ващилина  надзирает за клоллекцие живописи миллиардера Григоришина и преподаёт в RMA  

Николай Ващилин в своей квартире в августе 1996 года за несколько дней до того, как дети и бывшая жена выселили его с милицией, как не прописанного по этому адресу , а прописанного в квартире его умерших родителей....

Отец с  выросшими детьми у своего дома  ...1996

Оля и Тима Ващилины растут в папином доме в Питере ,на Кронверкском пр.,61/28 кв.32 с ежедневным трёхразовым питанием, обучением в школе с английским языком, спортом и прочими увеселениями со дня своего рождения до 1996 года.....

Дом в Павлово на Неве ,приобретённый Николаем Ващилиным в 1983 году и доврчиво ззаписанный на свою жену Наталию Ващилину......

На балконе дачного дома в Павлово на Неве

Почему миллиардер Григоришин ничего не продает из своей коллекции картин

09:50 20.11  | Ирина Телицына

Прочесть на основном сайте

В 2008 году бизнесмен Константин Григоришин (№70 в списке богатейших Forbes, состояние — $1,3 млрд) устроил ужин в своем особняке. Три десятка гостей — члены попечительского совета Музея Гуггенхайма, с которым Григоришин сотрудничает, и американские коллекционеры, ради этого прилетевшие в Москву. Музей регулярно организует такие закрытые ужины в домах коллекционеров из разных стран. Миллиардер с гордостью показывал гостям картины из личной коллекции. И ему действительно есть чем гордиться. На стенах дома развешаны три десятка работ, от проверенного временем Лукаса Кранаха Старшего до модного Роя Лихтенштейна.

Один из гостей узнал на стене работу русского конструктивиста Эля Лисицкого: «Она же всегда висела у моего друга в Палм-Бич!» Чуть позже он прислал Григоришину старую фотографию из дома друга — показать, как «Проун» смотрелся в интерьере. Бизнесмен тут же приметил Фернана Леже на камине американца и начал переговоры о покупке. «По цене не договорились. Но мы держим эту вещь на радаре. Нам нужен такой Леже», — говорит 46-летний бизнесмен в интервью Forbes.

На стены

Владелец группы «Энергетический стандарт», куда входят крупнейшие украинские производители оборудования для энергетики, первую картину купил еще в 1993 году. Его киевский знакомый Эдуард Дымшиц, куратор коллекции одного из украинских банков, предложил бизнесмену повесить на стену вместо календаря пейзаж Михаила Клодта. «Мне показалось, что это правильная мысль», — вспоминает Григоришин. Тем более что и цена вопроса была не критична — около $20 000. А сейчас в его коллекции 238 работ «холст-масло» и около 500 листов графики. Общая стоимость коллекции год назад оценивалась страховщиками Lloyd’s в $300 млн.

В отличие от Петра Авена, собирающего художников «Мира искусства» и «Бубнового валета», или Даши Жуковой, коллекционирующей только современное искусство, у Григоришина есть все. И старые мастера, и даже Айвазовский — «большой, красивый». Единственный объединяющий принцип — по всем направлениям в коллекции представлены только топовые имена. «Во всем должен быть перфекционизм. Если покупать, то лучшее», — говорит бизнесмен.

Его первым увлечением был авангард. Григоришин, все активы которого находятся на Украине, собрал, в частности, самую полную коллекцию киевского кубофутуриста Александра Богомазова. Один из теоретиков авангардного искусства, в Гражданскую разрисовывавший агитпоезда в Красной армии, в советское время был под запретом, но работы сохранила вдова. В 1966 году на волне хрущевской оттепели она смогла организовать выставку у Киеве, а следующая состоялась лишь в 1991 году. Одним из ее организаторов был тот самый искусствовед Дымшиц. Заинтересовавшись с его подачи творчеством Богомазова, Григоришин выяснил имена всех коллекционеров, у которых были работы художника, и постепенно выкупил то, что хотел: не только красочные холсты, но и около полусотни эскизов к картинам.

«По полноте наше собрание, наверное, можно сравнить только с музеем. Все из лучших работ есть, а цели докопаться до руды, собрать все, я перед собой никогда не ставил», — говорит Григоришин. Но тут же признается, что очень хотел бы иметь у себя еще и «Трамвай» — эта работа находится в собрании известного московского коллекционера Валерия Дудакова, который расставаться с ней не собирается. Григоришин лично с ним не общался, но уже не первый год закидывает удочку через посредников.

Искусство начала XX века Григоришин покупал, совершенно не думая о том, перспективное ли это вложение — помимо «Ирисов» Натальи Гончаровой, например, у него в собрании есть и ее ранние работы, доавангардного периода. Первые лет десять он собирал по принципу «повесить на стену», а единственным ориентиром было «чувство внутри». В 2003 году Григоришин вообще прекратил покупать искусство — несколько экспертов один за одним усомнились в подлинности некоторых работ из его коллекции. «Не денег было жалко, неприятно просто», — признается бизнесмен.

Экспертиза подлинности — нетривиальная задача. Вопросов нет, когда выкупаешь архив у родственников — как раз в 2003 году бизнесмен приобрел в Германии около 100 листов графики авангардистки Ольги Розановой, жены поэта Крученых, непосредственно у ее брата. Хорошо изучено и описано творчество таких художников, как Гончарова и Ларионов, которые, покидая Россию, сами вывезли все свои работы на Запад (именно поэтому под залог их работ западные банки охотно кредитуют коллекционеров). С большинством же имен история сложнее.

Неприятности случаются даже с ведущими аукционными домами. Однажды Григоришин купил на Sotheby’s работу Николая Пимоненко, а когда стал оформлять документы, оказалось, что ни Третьяковка, ни Институт Грабаря не берутся подтвердить авторство: нет экспертов конкретно по этому художнику. Судиться с аукционом за несколько десятков тысяч долларов бизнесмен не стал. Все это помогло Григоришину осознать, что для серьезной коллекции нужен профессиональный куратор.

Охота на картину

Последние восемь лет его коллекцией занимается на постоянной основе Ольга Ващилина. Познакомились случайно, когда вместе летели в Санкт-Петербург на день рождения общих знакомых. Поводом для разговора об искусстве и подлинности работ стал подарок имениннику — сюрреалистическая скульптура. Оказалось, что Ольга сама собирает современных художников. Предложение бизнесмена она обдумывала год и в итоге согласилась.

Первоочередная задача — проверить и подтвердить подлинность уже имевшихся в коллекции работ. «Провенанс, эксперты, технологическая экспертиза: рентген, химический анализ. Мы на 100% должны быть уверены», — говорит Ващилина. Несмотря на страстное желание иметь в коллекции Казимира Малевича, Григоришин вынужден был отказаться от одного из вариантов «Супрематической композиции» и других работ — не было уверенности в подлинности.

Все картины Григоришин держит в России и на Украине («Я же здесь живу, а не на Западе»). Доставка картин, купленных за рубежом, стоит дорого: специальный ящик, надзор от места покупки до аэропорта, вооруженная охрана и т. д. Такой сервис предоставляют аукционные дома, им за перевозку из США в Москву придется платить $40 000–50 000. Но если обратиться напрямую к подрядчикам — этим занимается куратор, то доставка обойдется минимум в пять раз дешевле.

Одна из главных задач куратора — искать работы, которые интересны коллекционеру. Григоришин, например, давно охотится за обнаженной натурой Амедео Модильяни — подарить жене Наталье. Сколько придется ждать — неизвестно, но куратор уже вовсю над этим работает. Всего Модильяни нарисовал 32 обнаженных. Из них, как удалось установить по каталогам разных выставок и из общения с коллекционерами и экспертами, в частных руках сегодня находится семнадцать. И только семь из потенциально доступных работ интересны Григоришину. Ольга по крупицам собирала информацию о каждом владельце: кто, из какой страны, с кем сотрудничает, не разводятся ли, что с финансами и т. д. Казалось, удача близка — одна из работ обнаружилась в коллекции арабского инвестиционного фонда, готового с ней расстаться. Но владелец запросил за своего Модильяни $70 млн, Григоришин взял отсрочку. А фонд тем временем продал работу через аукцион.

В коллекции есть «Портрет Пикассо» — небольшая работа на картоне. Недавняя удача — женский портрет, который удалось приобрести только потому, что богатая нью-йоркская семья, владевшая им с 1962 года, затеяла развод, но оба супруга так любили Модильяни, что не смогли его поделить.

Музейный экспонат

Когда коллекция была систематизирована, подлинность работ подтверждена солидными экспертами и их стали включать в каталоги-резоне (полные каталоги того или иного художника. — Forbes), к Григоришину стали обращаться крупнейшие музеи. Сейчас 60% его коллекции в течение года выезжает на международные выставки. «Это не для повышения стоимости — если хорошая работа с хорошим провенансом, то она даже дороже стоит, если пишут «нигде не выставлялась», не примелькалась», — говорит Григоришин.

На состоявшейся в 2006 году в ГМИИ им. Пушкина персональной выставке графики Василия Чекрыгина больше половины работ были из собрания Григоришина. Чекрыгин в молодости дружил с Давидом Бурлюком и Владимиром Маяковским (оформлял его первую книгу «Я»), но больше известен по группе «Маковец», главным идеологом которой был священник Павел Флоренский. В 1922 году художник погиб под колесами поезда, и его почти забыли. В собрании Григоришина более 200 его работ, в том числе нетипичная для него живопись. Все — из семьи, куплены у дочери и внучки художника.

В 2008 году в Русском музее прошла выставка работ Александра Богомазова из собрания Григоришина, в 2011 году — выставка Василия Ермилова в выставочном комплексе «Арсенал» в Киеве (одну из работ предоставил, кстати, из своей коллекции Виктор Пинчук, с которым Григоришин чаще общается по вопросам бизнеса или украинской политики). Летом этого года персональная выставка Ермилова прошла и в Москве — в Мультимедиа Арт Музее.

В сентябре вернулся домой с выставок в США и ГМИИ самый дорогой экспонат коллекции Григоришина — работа Хуана Миро. «Переживаю, конечно», — признается бизнесмен. Еще больше переживает его жена, когда на выставки просят работы из числа подаренных ей, — всегда подробно спрашивает, на какой срок, когда точно вернут, рассказывает Григоришин.

Но бизнесмен уверен, что сотрудничество с музеями, которые не всегда могут позволить себе покупку работ, как в частных коллекциях, — нужное дело. «Спящая» Тамары Лемпицкой из его коллекции и ее же «Дама в черном платье» из коллекции Александра Чистякова, участвовавшие в недавней выставке «Портреты коллекционеров» в ГМИИ, стали впервые показанными в России широкой публике работами этой культовой художницы ар-деко, это отмечают в самом музее.

«Григоришин — редкий у нас пример интернационального типа коллекционера, — говорит Марина Лошак, арт-директор «Манежа» и сооснователь галереи «Проун», соорганизатора выставок Ермилова. — Он открыт разным просветительским проектам и идеям, понимает, что искусство нужно поддерживать. И делает это не ради собственного пиара».

Такое поведение не типично для миллиардеров, собирающих искусство. Мало кто видел коллекцию грузинского миллиардера Бидзины Иванишвили (№153 в глобальном списке Forbes) или Романа Абрамовича (№9 в «Золотой сотне»). О коллекции Дмитрия Рыболовлева (№13 в «Золотой сотне») стало известно только из иска его жены при разводе. Ходят слухи, что в ней есть Ван Гог, Дега, Моне, Пикассо. Григоришин же открыт миру.

Он общается со многими мировыми галеристами, кураторами, коллекционерами. Например, директор ГМИИ, легендарная Ирина Антонова, бывала у Григоришина в гостях. Миллиардер говорит, что общение с людьми из мира искусства ему в удовольствие. «С бизнесом, особенно украинским, сложно общаться — разговоры о политике, деньгах и бизнесе быстро надоедают», — признается бизнесмен.

Что собирать

Отчасти с подачи Ольги, которая постоянно приносит ему книги и каталоги с новыми именами, Григоришин начал покупать современное искусство. С российскими галеристами общается, но покупать предпочитает на Западе — там уровень работ, по его мнению, гораздо выше.

Восемь лет назад приметил работу Роя Лихтенштейна «Голова» в одной из книг. Куратор отыскала ее в каталоге выставки американского галериста Ларри Гагосяна. Отправила запрос — можно ли узнать координаты частного владельца. Удивившись интересу из России, Гагосян помог. Теперь общаются постоянно — у Гагосяна Григоришин покупал, например, Фрэнсиса Бэкона, когда тот еще не был таким дорогим, как сейчас (рекорд установил Роман Абрамович, заплативший в 2008 году за его работу на Sotheby’s $86,3 млн).

Работу колумбийца Фернандо Ботеро, рисующего тучных людей, Григоришин сторговал лично — увидел ее на обложке одной из книг, сам позвонил художнику и даже получил скидку под аргумент «вас еще нет в России». «Есть много всего, что нравится в современном искусстве, но часто смущает цена, — говорит Григоришин. — У Гагосяна хорошие молодые художники. Из последнего, что видел, понравились абстракции Сэсили Браун, работы Клиффорда Стилла. Но он оказался таким дорогим, что я не рискнул».

Громкие имена современных звезд и аукционные рекорды на Григоришина не действуют — он по-прежнему ориентируется на собственные эмоции. «Я много видел Дэмиена Херста — ангары целые коллекционеры показывали. В Тейт Модерн недавно опять Херст был. Но я вообще ничего не чувствую, когда его вижу», — признается бизнесмен.

Несмотря на то что он увлекся западным искусством, интерес к русским и украинским художникам начала XX века за 20 лет не ослаб. Последнюю покупку Богомазова он совершил всего два года назад. Григоришин подчеркивает, что формирует коллекцию не как инвестор. «Мне есть куда инвестировать», — говорит миллиардер.

Он жестко разделяет бизнес и увлечение и говорит, что способен контролировать свою страсть к искусству: ни разу не было ситуации, когда он тратил бы деньги на искусство в ущерб бизнесу. Торгуясь на аукционе за «Вампира» Эдварда Мунка, Григоришин остановился в последний момент и не стал перебивать цену соперника — рекордные $38,2 млн. «Когда понимаешь, что платишь за работу больше всех в мире, это отрезвляет», — признается бизнесмен.

Зато, когда Григоришин считает цену разумной, денег не жалеет. В мае 2009 года он купил на аукционе Christie’s «Ночную рыбалку» Питера Дойге за $4,7 млн. «Никогда бы не смогли ее купить, если бы не кризис. Или не продавалась бы, или стоила бы раза в три дороже».

Сам он до сих пор не продал ни одной работы из коллекции. Те, которые сегодня кажутся более слабыми, просто не достает из хранилища. Несмотря на то что вкусы со временем меняются, говорит коллекционер, работ, которые совсем бы ему не нравились, в собрании нет.

Пожалуй, единственное, ради чего он готов был бы расстаться с частью коллекции, — работа Иеронима Босха. «С самого начала собирательства я ищу Босха. Но за 20 лет ни одного на рынке не было и еще лет 50 может не быть», — трезво рассуждает Григоришин. Зато среди полусотни работ старых мастеров в его собрании есть «Искушение святого Антония» Питера Брейгеля Старшего — специально для него дилер приобрел эту работу в босховском стиле в одной из лондонских галерей, зная, что клиенту понравится.

В списке других заветных желаний — Павел Филонов, который завещал все работы Эрмитажу и их нет на рынке, Поль Гоген («хороший таитянский Гоген бывает, но пока переговоры не увенчались успехом»), Казимир Малевич («чтобы закрыть блок символистов в коллекции») — всего около полусотни авторов или конкретных работ.

Список составлен на основе все тех же личных предпочтений и привязанностей. «Коллекция — это сильно персональное дело, собирать нужно самому. Если кому-то поручать, будет уже не ваше», — говорит Григоришин.  

С сыном Тимофеем по окончании института ФИНЭК и отправкой на стажировку в Лондон

Тимофей Ващилин родился в 1973 году в Ленинграде, окончил Санкт-Петербургский Университет Экономики и Финансов по специальности международные экономические отношения, прошел стажировку в Брюнельском университете Лондона по специализации маркетинг, имеет профессиональную финансовую степень Великобритании ACCA (Association of Charted and Certfied Accountants).

В 1996-2000 годах г-н Ващилин работал в PricewaterhouseCoopers (фирма, оказывающая профессиональные услуги в области консалтинга и аудита) в должности старшего консультанта. В 2000 году был приглашен принять участие в создании нового проекта компании «ВымпелКом» - мобильного портала Bee On Line. Менеджером по маркетингу и рекламе уже созданного к тому времени петербургского филиала ОАО «ВымпелКом» (торговая марка «Билайн») он был назначен в 2002 году – то есть еще до коммерческого старта сети оператора (апрель 2003-го). Тимофей Ващилин, как рассказали в пресс-службе компании, реализовал несколько крупных start-up проектов, в том числе - разработку стратегии выхода оператора (тогда еще под маркой «Би Лайн GSM») на рынок городов Северо-Западного региона и ее поэтапную реализацию. Напомним, что этот процесс начался в декабре 2003 года – с Великого Новгорода, и завершился осенью 2004 года – в Мурманске. При этом, выход компании на местные рынки сопровождался рядом достаточно агрессивных маркетинговых мероприятий, в частности, включая предложение «1 цент за минуту внутрисетевого разговора», раздачу бесплатных пакетов при подключении и т.д.

Тимофей Ващилин 19 декабря 2006 13:01:23 - Я слышала, что вы – из кинематографической семьи. Но по стопам родителей не пошли. Вы сами выбирали вуз? - Да, я учился на экономическом факультете ФИНЭКа, потому что профессия экономиста была привлекательной и популярной, она наиболее четко определяла будущее – ведь востребованность таких специалистов была большой. Если бы мы жили в Великобритании, в состоявшемся государстве, наверное, я бы в 1991 году пошел в театральный, но здесь было необходимо принимать решение с расчетом на то, что в будущем должна быть стабильная работа и такая же стабильная зарплата. Хотя говорят, что те, кто занимается театром, никаких преград не чувствуют. - Вы также учились в Лондоне…- Да, по программе обмена, которую проводил ФИНЭК с Бременским университетом. Я прожил там год, полгода учился, полгода работал. Мне было интересно работать в Англии, но это был чисто студенческий труд, и значительного опыта профессиональной работы в Англии у меня нет, но зато у меня есть английское образование… В принципе, это финансовая степень, которая позволяет визировать состояние счетов компаний. - А где работали после окончания института? - В Москве. Увлекся направлением маркетинга и коммерции и занимался порталом Bee On Line – это информационные и развлекательные услуги на основе мобильных технологий. В принципе то, что сейчас обыденно и всем уже надоело, но в 1999-2000 годах это было принципиально ново, далеко не все ещё понимали перспективы этого бизнеса. На бизнес-портале я занимался маркетингом и рекламой, мы за 3 года из компании, которая не зарабатывала ничего, сделали прибыльное предприятие с очень хорошим уровнем доходности. - Что теперь с этим проектом?- Теперь это подразделение в составе «Вымпелкома». Можно было пойти двумя путями – либо выйти на регионы и делать из этого проекта публичную компанию, привлекая средства третьих сторон, либо влить его обратно в «Вымпелком». Был выбран второй. - Значит, в «Вымпелкоме» вы оказались, по сути, сразу после института?- Да, поскольку бизнес-портал был изначально вымпелкомовским, я де-факто попал в эту «семью». Оказался я там очень просто - один из моих друзей, зная, что я хочу заниматься маркетингом и рекламой и отвлечься от всевозможных экспресс-счетов, поверил, что я смогу, и позвал меня туда. - Страшно не было? - Такая перемена профессии, конечно, – довольно серьезный шаг, поэтому я долго думал. Многие меня спрашивают: «Зачем? Не жалеешь?» Не жалею ни на секунду! Несмотря на то, что это профессия, требующая очень серьезных способностей, мне приятно в ней находиться. Тогда помню, мы все начинали с нуля – пять человек, одержимые энтузиасты, а вокруг никто ни во что не верит… - Почему не верят?- Потому что это сейчас, по прошествии времени, мобильный контент и мобильная связь стали делом привычным, и в компаниях уже знают всю специфику продаж услуг. А в тот момент, о котором говорю я, был только некий набор идей, которые надо было реализовать, оформив в определенную оболочку, и донести все это до потребителя. Именно в этом состояла моя задача. Эти услуги еще не продавались в России, даже мобильными тогда еще мало кто пользовался – и понятно, что когда речь идет о start up, есть и успехи, и поражения. Мы долгое время старались выйти на окупаемость и начать зарабатывать деньги, в итоге это получилось. В 2000 году, я помню, мы пришли на ТВ 6 и предложили Ивану Демидову делать интерактивную услугу с смс. Он сказал: «Нет, ребята, вы что-то предлагаете неинтересное». И мы расстались. А сейчас ни один телеканал не обходится без этого. - Так что же вы в итоге придумали такого, чтобы проект стал успешным? - Принцип, по которому продвигаются и рекламируются услуги подобного характера во всем мире, это когда в долях распределяется участие контент-провайдера, того, кто непосредственно продает эту услугу, и медиаплощадки. При этом медиаплощадка изначально никогда не вкладывается и не получает никакого cash. Идет разговор о том, что мы размещаем информацию, меряем какой-то revenue, а дальше распределяем «условно купленным билетам». Сама идея, сама форма подобного общения была новой, и пришлось объехать не одно издание, чтобы убедить людей за те страницы, за которые они могут получить конкретно оплачиваемую рекламу, поставить какие-то номера с песенками или картинки с песенками, гарантировать доход, который превысил бы доход, изначально планировавшийся по рекламе. - Как это все происходило в реальности? - Мы приходили на переговоры с огромной «простыней» с неким набором информации, которую они могут у себя размещать и привлекать таким образом потребителей - от гороскопов, футбольных счетов, погоды в Урюпинске до  знакомств. Каждый представитель медиа смотрел и говорил - о, я люблю вот это; поставьте рингтоны группы А; а мне - группы Б; мне давайте картинки; а мне кажется, что гороскоп пойдет... Ну и так далее. - И что же стало пользоваться наибольшим спросом?- Тот, кто сделал ставку на гороскопы, попал в точку – это был писк сезона, они зарабатывали на этом большие деньги. А вот спортивные трансляции большого успеха не имели - может быть, потому что технология ещё была недостаточно отработана. - Сколько лет вы в «Вымпелкоме»? - Шесть. - У вас есть любимый исторический период? - Мне очень нравится дореволюционная Россия 1895-1914 годов, до Первой мировой войны. Это как раз то время, когда наша страна была в настоящем расцвете. - Вот интересно, компания, в которой вы работаете, с каким общественным образованием того периода могла бы ассоциироваться? -  Государственная дума созыва 1913 года со всеми её кризисами (улыбается). Если серьезно, то легче, наверное, сравнить внутреннее устройство «Вымпелкома» с каким-либо государственным строем. Монархией нас, конечно, сложно назвать - мы настолько большие, что структура нашей компании сама по себе существовать не может, мы зависим от абонентов, кредиторов акционеров  и т.п. Наверное, нас можно было бы сравнить с либеральным государством, но самое интересное, что даже в правильном государстве иногда бывают большие проблемы. Главное, как они разрешаются. (улыбается) - То есть с обществом художников, например, «Вымпелком» не сравнить? - Нет, компания, скорее, похожа на общество чиновников – сразу вспоминается Табель о рангах. - Ну а себя вы с каким постом в этом обществе ассоциируете? - Начальник ГЦРР (улыбается). Шутка, конечно. Думаю, что ближе всего я, с одной стороны, к министру культуры, поскольку отвечаю за некую креативную составляющую, а с другой – к министру финансов, это с точки зрения ответственности за бюджетирование. - Две совершенно различные должности… - Для кого-то это, может быть, сложно, для меня - нет. У меня двойное мышление – я могу быть аналитиком, а могу мыслить творчески, и одно не мешает другому. Я могу мыслить образно, но и с цифрами работаю ничуть не хуже. - По каким критериям вы подбирали себе подчиненных?- Коллектив, который может считаться успешным, должен быть максимально сбалансирован. Это не должны быть люди однообразные и неинтересные друг другу, кто-то должен быть силен в одной области, кто-то - в другой. Тогда и формируется взаимосвязь, в которой, как в кристалле, формируется ядро, с которым можно работать дальше и достигать каких-то целей. Отдел маркетинга - это не команда на start up, здесь не нужно применять очень серьезный подход и многое можно простить. Найти себе в отдел звезду, человека, который бы делал за тебя все, довольно сложно - не те условия бизнеса, здесь больше на выбор влияет такое качество человека, как исполнительность… Это банально, но зачастую это так. Хотя мне бы хотелось, чтобы люди были самостоятельные, творческие. Я люблю, когда работающие со мной люди счастливы на этой работе, а это сложно сделать. - Да, особенно трудно, наверное, когда люди «тащат» на работу свои домашние проблемы. Вы с этим как-то боретесь? - Существует теория, которая была разработана в Англии – у каждого человека есть определенный баланс между рабочим временем и тем временем, которое он тратит на себя. Это могут быть абсолютно разные пропорции - для кого-то 70 на 30, для другого - 95 на 5. Каждый человек должен просто найти этот баланс и никогда его не нарушать, потому что иначе не получится ни здесь, ни там. И когда я вижу, что люди у меня в отделе довольны, и их жизнь им нравится, для меня это - показатель здоровой атмосферы. Если где-то идет перекос, я стараюсь это исправить, хотя понятно, что в принципе это не моя задача. Моя задача - найти людей и мотивации, понять, где у них точки к движению вперед. - А у вас этот баланс каков?- Я очень стараюсь держать 70 на 30, но сложно, потому что современный подход требует увеличения этих 70-ти. Хочется, чтобы мы в 9 приходили, в 24.00 уходили с работы, чтобы у нас не было потребности в генеральном директоре, но при этом понимаешь, что успех из-за этого не придет. - Насколько вы независимы от центрального офиса компании? - Сейчас идет ярко выраженная глобализация. То есть – у нас должна быть общая политика, общие требование к брэнду и т.д. Кто работает в этой индустрии, ощущают это. Во всем этом есть определенные плюсы и определенные минусы. Вопрос, как всегда, в балансе. Нужно четко понимать, насколько даже заявление, которое устраивается штаб-квартирой, правильное и адекватное для рынка. Понимать, как ты можешь на это влиять, что можно изменить, что нельзя. Например, если слишком настаивать на глобализации со стороны центральных офисов, они в конечном итоге проиграют. Тот же результат - если местные офисы будут устраивать революционные ходы и изображать из себя Че Гевару. - А у вас в итоге какая ситуация?- У нас стремление к глобализации банды Че Гевара (улыбается). Мы ничем не отличаемся от других крупных национальных компаний - довольно серьезно идем по пути объединения всех ресурсов и глобализации. Больше всего я переживаю, что в это время мы можем не увидеть всех отличительных местных деталей, и рынок этого не простит. - Какие вы использовали в Петербурге местные детали рынка?- Питер - футбольный город, и здесь привлечение внимания аудитории с помощью футболистов «Зенита» – работающий метод. Это заметит и просто прохожий, и фанат, который ходит на каждый матч, это будет обсуждаемый топик, который привлечет внимание. Мне казалось, что это довольно очевидно, но с точки зрения глобального подхода к нашему брэнду, было ограничение на использование celebrity. Но, несмотря на это нам удается реализовать проект с Андреем Аршавиным, который очень успешно прошел с точки зрения результатов. А в Москве, например, появляется кампания с теннисистками – Шараповой, Дементьевой, Мыскиной. - Ну да, а «МегаФон» вот, я слышала, после этого отказался «Зенит» спонсировать…- Думаю, это произошло по другим причинам. Но я был бы рад, если бы это случилось из-за нашей рекламной кампании. - Почему?- Я считаю, что финансировать «Зенит» – это хорошая идея с точки зрения бизнеса, хорошая продаваемость, лояльность клиентов. Мы не договаривались с «Зенитом», Аршавин - это игрок сборной России. Я вообще люблю использовать возможности, которые предоставляет рекламный рынок. Иногда большим руководителям кажется, что это так, мелочь и «ни о чем». Но на самом деле, настоящая борьба происходит именно в рекламе - за лучшее место для крышной установки, за того же игрока футбольного клуба, за хороший BTL-ход… - Я слышала, что вы очень долго добивались появления крышной установки в Петербурге. Для чего она вам нужна? - Теория о том, что хороший брэнд должен иметь медиапотребление, на мой взгляд, не требует доказательств. Если ты хочешь, чтобы твой брэнд был «на уровне», ты должен обеспечить его присутствие перед глазами потребителя с определенной частотой. При этом потребитель не должен видеть брэнд только тогда, когда собирается воспользоваться твоими услугами, ведь цель - завоевать потребителя с эмоциональной точки зрения. Он должен засыпать с любимой, например – и видеть через окно надпись – «Билайн»… - Как-то цинично, на мой взгляд…- Может быть. Но что плохого в том, что, например, приезжает человек в родной город – видит брэнд «Билайн» и думает: «Как хорошо, я дома». Эта взаимосвязь очень важна. Любая имиджевая реклама оспариваема, можно говорить, что она нужна, можно – что совсем не нужна. Но мировая практика показывает, что имиджевая реклама - особенно для компаний, работающих в области сервиса – необходима, потребитель должен встречаться с брэндом повсюду. Крышные установки – это довольно дорогостоящая вещь, она подчеркивает статусность брэнда - компания настолько дорожит своим именем, что готова тратить… - В общем, вы - патриот компании. -Да. Я любому делу, которое делаю, отдаюсь полностью. И работе, и любви (улыбается). - Я слышала некую сплетню – затеявший ребрэндинг человек очень быстро уволился из компании… - Был одиозный товарищ - брэнд-менеджер, консультант, который ого специально пригласили, чтобы он сделал это проект, он над ним года полтора работал и ушел, как только внедрил все процессы. Его задача была выполнена. - Так есть ли в итоге реальные результаты ребрэндинга? - Никто не ставил задачи посчитать стоимость брэнда в точке А, потом - в точке Б. Понятно, что стоимость брэнда существует, и она растет. Стоимость нашего брэнда выросла за год в 29 раз до 169 млрд.дол. Для нас гораздо важнее то, как стали воспринимать наш брэнд реальные и потенциальные пользователи. Они видят полосатые зимние носки – и сразу ассоциация: «Это – «Билан», увидели ролик – то же самое. Это сделано не зря. - Повысилось количество подключившихся?- Повысилось. - У вас же преимущественно молодая аудитория, они мобильны и непостоянны. Сколько у вас, например, неактивных сим-карт?- Активно нашими услугами пользуются 72-74%. Заметьте, остальные брэнды не спешат открывать эту информацию. - Кстати, попробуйте дистанцироваться от своей компании и просто как маркетолог проанализировать маркетинговую политику конкурентов…  - В принципе, у всех очень чувствуется влияние «центра». Думаю, что если бы нам дали повоевать на уровне Петербурга, без ограничений в стратегии - по бюджетам, по идеям, с точки зрения тарифной политики,  наверное, можно было бы сделать все более зрелищно. Сейчас же такое впечатление, что если идет не договорной матч, то включаются такие глобальные факторы, как общая судейская коллегия. Это шутка, но на самом деле влияние этого есть. И сейчас я четко разграничиваю те действия, которые принимают под влияние HQ, а какие здесь, на местах. Если говорить о «МегаФоне», то понятно, что они были здесь изначально и вопрос о том, как относимся к деятельности, может, не стоит поднимать. Если говорить об их действиях, то на определенном этапе они были сонные, вялые, и  это не пошло на пользу компании. Я думаю, что компания должна делать более креативную рекламную кампанию, иллюстрирующую то, что они пытаются донести до потребителя. То же самое я бы сказал по поводу МТС. «Теле2», наверное, более независимый оператор и атакует более агрессивно, активно использует приемы юмора, которые должны привлекать абонентов, нестандартные ходы. Мне это импонирует больше. Оценивать каждый тарифный ход или рекламный ход нельзя. Например, оператор выпускает новый тариф, и ты понимаешь, зачем они это сделали и сколько денег затрачено. И должен оперативно ответить – иногда нам приходится разрабатывать и запускать «ответные» рекламные кампании буквально за неделю. Мы все играем в шахматы, и если бы соперники не умели в это играть, было бы неинтересно, бороться всегда интереснее. - Вы ориентируетесь прежде всего на молодую аудиторию. А «топов», которые «сидят» преимущественно на «МегаФоне» как-то собираетесь завоевывать?- Мы абсолютно не собираемся себя ущемлять, у нас брэнд - общенациональный. Уже очень много сделано, чтобы наш продукт был на том уровне, на каком он есть. А попытки работы над привлечением любых сегментов есть и будут. - Что вы думаете о рекламе, которую ежедневно видите в городе, в целом? - Сказать, что мне что-то очень запомнилось, я не могу. Хотя я сам тоже для этого ничего не сделал, поскольку во многом ограничен с точки зрения требований брэнда. Безусловно, есть те, кто может творить свободно, но не творят, либо работодатели и акционеры не выделяют денег на креатив. Я знаю одно - реклама должна привлекать, у меня же такое чувство, что мы скатываемся в полосу информирования. Это очень нелепо. Когда я бываю в Англии – вижу рекламу хорошо сделанную, интересную, с юмором. У нас все гораздо грустнее в этом плане. Но это связано, во-первых, с отсутствием достаточного количества конкуренции на осуществление тех идей, которые есть. Я считаю, что рекламу не должны оценивать ни заказчики, ни те, кто её делает. Есть четкие методики определения эффективности или привлекательности той или иной рекламы, есть фокус-группы. А у нас чаще всего топ-менеджмент пытается выдавать на рынок тот креатив, который понравился лично ему. Акционер должен забыть об этом, на мой взгляд. Конечно, каждый волен сам управлять собственными деньгами, но это немного ущемляет функцию рекламы – зачем в таком случае вообще нужен рекламный отдел? - А зачем нужен креатив? - Человек, глядя на щиты, должен подумать о чем-то. Конечно, этого можно добиться дешевле – поставить % - и народ пошел. Я не говорю, что принцип демпинга плох. Просто предлагать скидку в 60% можно по-разному. Если вы возьмете 2 бизнес-единицы - базовый продукт, у которого 60% скидки, а в другом случае придумаешь и ещё что-то допишешь - и это будет то, что, подъезжая, заметят люди, заинтересуются и пойдут туда. Покупательная способность начинает выравниваться. Мы должны разговаривать с потребителями на их языке, которого раньше не знали, не коммуницировали вообще. И первый, кто начнет вносить в свою рекламу креатив, станет в краткосрочной перспективе достигать успеха. - Как вы определяете для себя маркетинг? - Это умение четко определить потенциально тех людей, которые готовы воспользоваться твоим продуктом, чтобы понять на каком языке ты можешь с ними поговорить и четко определить пути, которыми ты можешь доставить им сообщение. - Некоторые говорят, что маркетинг – это шаманство…- Это все же больше математика. В конечном итоге мы человеческие предпочтения переводим на язык цифр. Какого цвета сделать упаковку? Это, казалось бы, эмоции, а потом, когда раскладываешь: за этот цвет выступило столько-то людей, за этот - столько-то. В результате эмоции уходят, а цифры остаются. На шаманстве далеко не уедешь, нужно четко все считать - ошибки на конкурентных рынках не прощают. Это раньше можно было – «О, у меня эта кампания не получилась, не то ляпнул – ну и ладно, в следующий раз будет лучше». Сейчас так нельзя. - У вас есть представление об идеальной для вас работе?- В детстве, в учебнике по истории я прочитал про рантье, с тех пор не могу найти себе покоя (улыбается). Я очень люблю жизнь. Использовать свободное время, чтобы получить удовольствие, - это наша основная цель. Для меня вопрос был в том, чтобы получать удовольствие от работы. Сейчас я его получаю, поэтому доволен тем, чем занимаюсь. Другое дело, что есть вещи, которые ты пока не попробовал, но хотел бы, причем таких вещей очень много… Наверное, я снял бы кино. - На какую тему, например? - Я бы сделал кино, которое приносит деньги – во мне все же неистребима коммерческая жилка. Я понимаю, что в этой жизни сколько стоит, поэтому если бы делал кино, то с точки зрения бюджета потратил бы на него мало, а вот прибыль была бы максимальной (улыбается). - Вы можете привести пример такого фильма? - «Бумер». Главное - найти то, что сейчас важно для аудитории. Провести маркетинг, вложиться в рекламу, не пожадничать. - Кстати, а использует ли «Вымпелком» возможности продакт плейсмента?- Иногда происходят разговоры на эту тему. Это, конечно, интересно, но больше связано с тем, что рекламистам хочется ощутить свою принадлежность к большому  кино. Классика – это Джеймс Бонд. С другой стороны, ты можешь сделать в картине продакт-плейсмент, а тебя пропустят, так как заняты чем-то другим – сюжетом, например. А навязчивость, на мой взгляд, в кино недопустима – хотя в сериалах она сплошь и рядом. - Вы часто употребляете англицизмы. Так сильно любите Англию?- Да, мне кажется, что в прошлой жизни я жил там. Беседовала Александра Крамская AdLife.spb.ru

Версия для печати

Все новости

ab // 19 декабря 2006 - 15:08:56 2Александра Крамская "Некоторые говорят, что маркетинг – это шаманство…" ну зачем передергивать - о рекламе шла речь......

2 ab от Крамской // 19 декабря 2006 - 15:22:37 Александр, я разговариваю и встречаюсь не только с Вами :))) и маркетинг называл шаманством совершенно другой мой собеседник :))

Знайка // 19 декабря 2006 - 15:23:13 Ну вот, еще один чиновник от рекламы. Интересно. а как отдел персонала компании оценит высказывание о жизненном идеале - рантье?

z // 20 декабря 2006 - 12:44:58 не о чем читать не хочется

123 // 23 декабря 2006 - 15:27:56 Ничего нового и интересного, человек который оправдывает свою пассивность.

Деловая // 27 февраля 2007 - 16:13:17 А человек-то, между прочим, в Вымпелкоме уже и не работает ;-)

Ващилин Николай // 11 июня 2010 - 13:08:51 Наконец-то нашёл своего сыночка,который шестнадцать лет назад принял из моих рук денежки на поездку в Лондон по случаю окончания ненавистного ему ФИНЭКА и вызвал ментов .,чтобы они не пускали меня в мой дом,из которого я выписался ,чтобы спасти для сыночка квартиру моего умирающего отца. Здравствуй,сынок. Значит не зря я тебя запихнул в этот ненавистный тебе ФИНЭК!? Ну и Слава Богу! Говорят у меня уже внуки есть?Повидать бы перед смертью....

Ващилин Николай // 11 июня 2010 - 13:23:34 Александре Крамской. Милая девушка! Чтобы брать интервью для такого солидного журнала и не вводить в заблуждение читателей\ что преследуеться законом\ вы разыскали бы отца этого бизнесмена \раз уж вы слышали что он из кинематографической семьи и тому подобное....\ и я бы подробненько рассказал как я этого бизнесмена воспитывал 26 лет в условиях развитого социализма и как устраивал в ФИНЭК и Брюнельский университет и как в кино зарабатывал на всё это денежки. А то: я слышала.....